• Эркюль Пуаро
Морское расследование

 – Полковник Клаппертон! – сказал генерал Форбс.

 Он сопровождал свои слова выразительным звуком, который представлял собой нечто среднее между фырканьем и хмыканьем.

 Мисс Элли Хендерсон подалась вперед, на лицо ей упала прядь мягких серебристых волос. Ее глаза, темные и прищуренные, сверкнули озорной, грешной радостью.

 – У него такая шикарная военная выправка! – сказала она явно не из добрых побуждений и в ожидании реакции поправила упавшую прядь.

 – Выправка! – взорвался генерал. Он подергал себя за усы, и лицо его побагровело.

 – Разве он не служил в армии как защитник отечества? – проворковала мисс Хендерсон, добивая своего собеседника.

 – Армия? Защитник отечества? Сплошной вздор. Парень выступал в мюзик-холле! Это несомненный факт! Поступил на военную службу и отправился во Францию считать банки со сливовым и яблочным конфитюром… Гансы сбросили случайную бомбу, и он отправился домой лечить продырявленную осколком руку. Так или иначе, но он попал в госпиталь леди Каррингтон.

 – Так вот как они встретились.

 – Факт! Парень строил из себя раненого героя. Леди Каррингтон имела каплю благоразумия и океан денег. Старый Каррингтон отвечал за военные поставки. Ее вдовство продолжалось всего шесть месяцев! Этот герой мгновенно завоевал ее. Она устроила его на работу в военное министерство. Полковник Клаппертон! Брр! – презрительно фыркнул он.

 – Значит, до войны он выступал на сцене мюзик-холла, – задумчиво проворковала мисс Хендерсон, пытаясь представить почтенного седовласого полковника Клаппертона в роли красноносого комика, распевающего развеселые, фривольные куплеты.

 – Факт! – в очередной раз бросил генерал Форбс. – Я услышал это от одного француза, старины Бэссингтона. А он слышал об этом от своего приятеля Бэджера Коттерилла, который получил данные сведения от Снукса Паркера.

 Мисс Хендерсон понимающе кивнула.

 – Да, сведения, видимо, вполне достоверны! – воскликнула она.

 На лице маленького мужчины, сидевшего рядом с ними, появилась мимолетная улыбка. И эта улыбочка не ускользнула от внимания мисс Хендерсон. Она была дамой наблюдательной. Незнакомец явно оценил иронический подтекст ее последнего замечания – ту иронию, которую генерал не мог даже и заподозрить.

 Сам генерал, разумеется, не видел этой улыбки. Он взглянул на часы и поднялся с кресла.

 – Пора размяться. Надо всегда поддерживать хорошую форму, – заметил он и, направившись к открытой двери, вышел на палубу.

 Мисс Хендерсон взглянула на улыбчивого соседа. Это был взгляд, показывающий, что она готова поболтать с приятным попутчиком.

 – На редкость энергичный мужчина… не так ли? – сказал незнакомец.

 – Он сделает по палубе ровно сорок восемь кругов, ни больше ни меньше, – сказала мисс Хендерсон. – Но какой старый сплетник! И еще говорят, что мы, женщины, любим сплетничать.

 – Какое нетактичное замечание!

 – Французы обычно отличаются тактичностью, – игриво заявила мисс Хендерсон.

 Маленький мужчина немедленно добавил:

 – И бельгийцы также, мадемуазель.

 – О, вы из Бельгии!

 – Эркюль Пуаро. К вашим услугам.

 Это имя… Она, несомненно, уже слышала его прежде…

 – Нравится ли вам это путешествие, месье Пуаро?

 – Честно говоря, нет. Я поступил глупо, позволив втянуть себя в такую авантюру. Терпеть не могу la mer. Оно же никогда не успокаивается… никогда, даже на минуту.

 – Ну, признайте, что сейчас на нем полный штиль.

 Месье Пуаро с неохотой согласился:

 – Именно поэтому я слегка ожил и вновь почувствовал интерес к окружающей действительности… Например, мне понравилось, как вы ловко разговорили генерала.

 – Вы имеете в виду…

 Эркюль Пуаро согласно кивнул:

 – Ваши методы извлечения скандальной информации. Они достойны восхищения!

 Мисс Хендерсон рассмеялась без тени смущения.

 – Мое упоминание о защитниках отечества? Да, я предполагала, что такое замечание сильно разозлит и распалит старого вояку. – Она доверительно склонилась в сторону Пуаро. – Признаться, я обожаю скандалы и сплетни… и чем больше в них злости, тем лучше!

 Пуаро задумчиво смотрел на нее. Стройная, хорошо сохранившаяся фигура, проницательные темные глаза, седые волосы; эту сорокапятилетнюю женщину вполне устраивало то, что ее вид согласуется с возрастом.

 Элли вдруг резко сказала:

 – Я вспомнила! Неужели вы тот знаменитый детектив?

 – Вы слишком любезны, мадемуазель. – Пуаро слегка склонил голову, но не стал опровергать ее определения.

 – Как это захватывающе, – сказала мисс Хендерсон. – И что же, вы идете «по горячему следу», как пишут в детективных романах? Среди нас на корабле скрывается преступник? Или мое любопытство неуместно?

 – О нет, вовсе нет. Мне жаль разочаровывать вас, но я отправился в это плавание, как любой другой турист, просто ради удовольствия.

 Его голос был таким мрачным, что мисс Хендерсон невольно рассмеялась.

 – О! Не расстраивайтесь, завтра у вас будет возможность сойти на берег в Александрии. Вы уже бывали в Египте?

 – Никогда, мадемуазель.

 Мисс Хендерсон несколько неожиданно встала с кресла.

 – Думаю, мне стоит присоединиться к генералу, – заявила она.

 Пуаро с учтивой поспешностью поднялся на ноги.

 Она слегка кивнула ему и прошла на палубу.

 В глазах Пуаро промелькнуло легкое недоумение, но затем его губы тронула понимающая улыбка, он встал и, подойдя к двери, выглянул на палубу. Мисс Хендерсон, опершись о перила, беседовала с высоким мужчиной, отличавшимся военной выправкой.

 Улыбка Пуаро стала шире. Его голова исчезла в курительной комнате с той же поспешностью, с какой осторожная черепаха втягивает голову в панцирь. Некоторое время он пребывал там в полном одиночестве, но правильно подозревал, что его уединение будет недолгим.

 Так оно и вышло. Миссис Клаппертон – тщательно уложенные платиновые волосы покрыты сеточкой, отточенные массажем и диетой формы тела подчеркнуты элегантным спортивным костюмчиком – появилась из дверей бара с решительным видом женщины, которая всегда в состоянии заплатить высшую цену за любую появившуюся у нее прихоть.

 Она сказала:

 – Джон?.. О! Доброе утро, месье Пуаро… вам не попадался Джон?

 – Он на правом борту, мадам. Могу я…

 Она жестом остановила его.

 – Я отдохну здесь немного.

 С царственным видом она опустилась в кресле напротив. Издалека ей можно было бы дать лет двадцать восемь. Но вблизи, несмотря на ее великолепный макияж, она выглядела если и не на свои сорок девять, то уж на сорок пять. У нее были холодные бледно-голубые глаза с крошечными зрачками.

 – Жаль, что я не видела вас за ужином вчера вечером, – заметила она. – Конечно, я понимаю, море было неспокойно…

 – Précisement[1], – выразительно бросил Пуаро.

 – К счастью, я отлично переношу качку, – заявила миссис Клаппертон. – Я говорю – к счастью, поскольку с моим слабым сердцем морская болезнь, вероятно, могла бы стать смертельной для меня.

 – У вас такое слабое сердце, мадам?

 – Да, мне приходится быть крайне осторожной. Мне ни в коем случае нельзя переутомляться! Так говорят все известные специалисты! Мой милый Джон, бедняжка, он так изматывается, стараясь оградить меня от лишних нагрузок. Я живу очень напряженной жизнью, если вы понимаете, что я имею в виду, месье Пуаро.

 – Да, да.

 – Он вечно говорит мне: «Постарайся привыкнуть к более спокойной жизни, Аделина». Но я не могу. Мне кажется, что жить можно только полной жизнью. По правде говоря, я изматываюсь, как фронтовая медсестра. Мой госпиталь… вы слышали о моем госпитале? Конечно, у меня есть санитарки, сестры-хозяйки и прочий персонал, но именно я руковожу всеми делами. – Она вздохнула.

 – Ваша жизненная энергия просто удивительна, дорогая леди, – несколько машинально сказал Пуаро с видом человека, подающего дежурную реплику.

 Миссис Клаппертон залилась звонким девичьим смехом:

 – Все мне говорят, что я очень молодо выгляжу! Какая нелепость. Мне сорок три года, и я никогда не пыталась даже на день убавить свой возраст, – продолжала она с несколько лживой откровенностью. – Однако большинство людей полагают, что в это трудно поверить. «В тебе столько живого огня, Аделина», – говорят они мне. И действительно, месье Пуаро, что же может погасить огонь жизни?

 – Смерть, – буркнул Пуаро.

 Миссис Клаппертон нахмурила брови. Такой ответ ей явно не понравился. Она поднялась и холодно сказала:

 – Мне нужно найти Джона.

 Направившись к двери, она уронила свою сумочку, и все ее содержимое раскатилось по полу. Пуаро галантно бросился спасать положение. Благодаря его стараниям вскоре были собраны многочисленные дамские вещицы, включавшие, помимо прочих, губную помаду, косметичку, портсигар и зажигалку. Миссис Клаппертон вежливо поблагодарила его и, спустившись на палубу, окликнула Джона.

 Полковник Клаппертон все еще увлеченно беседовал с мисс Хендерсон. Он мгновенно развернулся и быстро пошел навстречу своей жене. Проявляя заботу, он предупредительно склонился над ней. Удобно ли расположен ее шезлонг? Может, стоит переставить его в другое место? Полковник вел себя очень вежливо – его манеры были исполнены мягкой предупредительности. Просто идиллия: любящий муж балует обожаемую жену.

 Мисс Элли Хендерсон вглядывалась в даль с таким видом, будто этот морской пейзаж внушал ей сильное отвращение.

 Пуаро выглядывал на палубу, стоя в дверях курительной комнаты.

 Хрипловатый, дрожащий голос за его спиной произнес:

 – Я бы объявил войну такой женщине, будь я ее мужем. – Пожилой джентльмен, которого путешествующая на корабле молодежь непочтительно называла «дедушкой всех чайных плантаций», только что вошел в комнату, по-стариковски шаркая ногами. – Мальчик! – позвал он официанта. – Сделай-ка мне виски с содовой.

 Пуаро наклонился, чтобы поднять клочок бумаги, явно забытый на полу при сборе вещей из сумочки миссис Клаппертон.

 – Обрывок рецепта, – заметил он, – содержащего глюкозид дигиталина. – Он сунул рецепт в карман, намереваясь позже вернуть его миссис Клаппертон.

 – Да, – продолжал престарелый пассажир, – ядовитая дамочка. Знавал я одну такую, когда жил в Пуне. Помнится, было это в восемьдесят седьмом году.

 – И что ж, решился кто-то объявить ей войну? – поинтересовался Пуаро.

 Старик печально покачал головой:

 – Нет, она за год свела своего муженька в могилу. Клаппертону следует вести себя увереннее и тверже. Он предоставил своей супруге слишком много власти.

 – Она водит его на денежном поводке, – сдержанно заметил Пуаро.

 – Ха, ха! – воскликнул старик, фыркая от смеха. – Ловко вы объяснили суть дела. Водит на денежном поводке. Ха, ха!

 В курительную впорхнули две девушки. Одна – круглолицая и веснушчатая, с темными, растрепавшимися на ветру волосами, у другой веснушки сочетались с буйными каштановыми кудрями.

 – Скорая помощь… скорая помощь! – воскликнула Китти Муней. – Мы с Пэм собираемся спасти полковника Клаппертона.

 – От его жены, – задыхаясь от волнения, добавила Памела Креган.

 – Мы думаем, что он такой славный…

 – А она просто отвратительная… Она вечно таскает его за собой и абсолютно не дает ему свободы, – наперебой тараторили девушки.

 – А стоит ему только избавиться от нее, как в него сразу же вцепляется эта неотвязная мисс Хендерсон…

 – Она, конечно, довольно мила, но ужасно старая…

 Они выбежали на палубу, задыхаясь от смеха и повторяя: «Скорая помощь… помощь… скорая помощь…»

 То, что спасение полковника Клаппертона было не случайным порывом, а некоей продуманной программой действий, стало очевидным тем же вечером, когда восемнадцатилетняя Памела Креган подошла к Эркюлю Пуаро и проворковала:

 – Смотрите, месье Пуаро. Сейчас мы его уведем у нее из-под носа, пригласив полюбоваться лунным светом на шлюпочной палубе.

 Как раз в этот момент полковник Клаппертон говорил:

 – Я признаю, что «Роллс-Ройс» достаточно дорог. Но такую вещь покупаешь на всю жизнь. В общем, мой автомобиль…

 – Мой автомобиль, так, кажется, ты хотел сказать, Джон. – Голос миссис Клаппертон был резким и пронзительным.

 Он не выказал никакого раздражения на ее невежливое замечание. Либо он уже успел привыкнуть к такому обхождению, либо…

 – Разумеется, моя дорогая, ваш автомобиль. – Клаппертон кивнул своей жене и закончил начатую ранее фразу с совершенно невозмутимым видом.

 «Voilà се qu’on appelle le pukka sahib, – подумал Пуаро. – И в то же время генерал Форбс считает, что Клаппертону вовсе не свойственна порядочность. Я бы позволил себе усомниться…»

 Поступило предложение сыграть в бридж. За карточным столом устроились миссис Клаппертон, генерал Форбс и востроглазая супружеская пара. Мисс Хендерсон вежливо отказалась и вышла на палубу.

 – А ваш супруг? – неуверенно спросил генерал Форбс.

 – Нет, Джон не будет играть, – сказала миссис Клаппертон, – он считает бридж слишком утомительным занятием.

 Четыре заядлых игрока начали партию. Пэм и Китти с двух сторон подошли к полковнику Клаппертону и взяли его под руки.

 – Вы ведь не откажетесь прогуляться с нами! – сказала Пэм. – На шлюпочную палубу. Сегодня такая лунная ночь.

 – Не делай глупостей, Джон, – бросила миссис Клаппертон. – Там прохладно, ты можешь простудиться.

 – Только не с нами, – заявила Китти. – Мы сумеем согреть его!

 Усмехнувшись, он пошел с ними.

 Пуаро заметил, что миссис Клаппертон, в начале объявив «две трефы», в итоге спасовала.

 Он неторопливо вышел на верхнюю прогулочную палубу. Мисс Хендерсон стояла у борта. Услышав его шаги, она с надеждой обернулась к нему, но, судя по тому, как сразу изменилось выражение ее лица, Пуаро понял, что она надеялась увидеть совсем другого человека.

 Они немного поболтали. Затем, после непродолжительного молчания, она спросила:

 – О чем вы задумались?

 Пуаро ответил:

 – Я задумался о том, хорошо ли я понимаю английский. Миссис Клаппертон сказала: «Джон считает бридж слишком утомительным занятием». Разве не правильнее было бы сказать «скучным»?

 – Я думаю, она воспринимает его отказ как личную обиду, – сухо сказала Элли. – Напрасно он вообще женился на ней.

 Темнота скрыла улыбку Пуаро.

 – И вы не допускаете возможности, что этот брак можно назвать удачным? – с оттенком неуверенности в голосе спросил он.

 – С такой-то женщиной?

 Пуаро пожал плечами:

 – Много одиозных женщин имеют преданных мужей. Загадка природы. Согласитесь, что все ее слова и поступки, очевидно, не вызывают у него раздражения.

 Мисс Хендерсон размышляла над ответом, когда из окна курительной комнаты донесся голос миссис Клаппертон:

 – Нет… Пожалуй, я не буду начинать новый роббер. Здесь так душно. По-моему, мне лучше подняться наверх и подышать воздухом на шлюпочной палубе.

 – Доброй ночи, – сказала мисс Хендерсон Пуаро. – Я собираюсь лечь спать, – добавила она, быстро исчезая в темноте.

 Пуаро зашел в комнату для отдыха, покинутую, как оказалось, всеми, за исключением двух девушек и полковника. Он показывал им карточные фокусы, и Пуаро, заметив, как мастерски он манипулирует колодой карт, вспомнил историю генерала о мюзик-холле.

 – Я вижу, вы любите карточные игры, хотя и не играете в бридж, – заметил он.

 – У меня есть причины для того, чтобы не играть в бридж, – сказал Клаппертон, сияя обаятельной улыбкой. – Сейчас вы все поймете. Мы сыграем в одну игру. – Он быстро раздал колоду. – Возьмите свои карты. Итак, что вы видите? – Он рассмеялся, заметив потрясенное лицо Китти. Она опустила свои карты, и все остальные последовали ее примеру. На руках у Китти оказалась вся трефовая масть, у месье Пуаро были все червы, у Пэм – бубны, а у полковника Клаппертона – все пики. – Все понятно? – спросил он. – Человеку, который может сдать своему партнеру и сопернику любой набор карт по собственному усмотрению, лучше держаться подальше от дружеской игры! Если ему будет слишком часто сопутствовать удача, то могут поползти нехорошие слухи.

 – Ax! – восхищенно выдохнула Китти. – Как же вы умудрились сделать такой трюк? Я же видела, что вы перетасовали и раздали карты самым обычным образом.

 – Ловкость рук обманывает глаз, – изрек Пуаро и подметил, как внезапно изменилось выражение лица полковника.

 Казалось, последнее замечание застало его врасплох, и защитная маска слетела с его лица.

 Пуаро улыбнулся. Под маской истинного джентльмена скрывался фокусник.

 На рассвете следующего утра корабль подошел к Александрии.

 Поднявшись на палубу после завтрака, Пуаро заметил на ней двух веснушчатых девушек. Они разговаривали с полковником Клаппертоном.

 – Нам следовало бы уже быть на берегу, – с нетерпением подчеркнула Китти. – Таможенники скоро закроют выход. Вы пойдете с нами, ведь правда? Не позволите же вы двум юным девушкам сойти на берег без сопровождающего! С нами могут произойти ужасные вещи.

 – Разумеется, я понимаю, что вам не следует гулять по городу одним, – улыбаясь сказал Клаппертон, – но я не уверен, поймет ли это моя жена.

 – Нам очень жаль ее, – заявила Пэм, – но она сможет прекрасно отдохнуть без вас.

 Вид у полковника был слегка растерянный. Очевидно, желание прогуляться победило сомнения.

 – Салют, месье Пуаро, вы идете на берег?

 – Нет, наверное, нет, – ответил Пуаро.

 – Что ж, тогда я… Только мне нужно предупредить Аделину, – решил полковник Клаппертон.

 – Мы пойдем с вами, – сказала Пэм. Она озорно подмигнула Пуаро: – Может, мы сможем убедить вашу супругу пойти с нами.

 Полковнику Клаппертону, видимо, понравилось такое предложение. Вид у него сразу стал более спокойным и уверенным.

 – Тогда вперед, юные леди, – беспечно сказал он.

 И вся троица направилась по коридору к пассажирским каютам на второй палубе.

 Каюта Пуаро находилась как раз напротив каюты Клаппертонов, и он решил из любопытства последовать за ними.

 Слегка нервничая, полковник Клаппертон постучал в дверь своей каюты.

 – Аделина, дорогая моя, ты уже проснулась?

 Из-за двери донесся сонный голос миссис Клаппертон:

 – О, кошмар… Ну что там еще?

 – Это Джон. Как ты смотришь на прогулку по Александрии?

 – Естественно, отрицательно. – Ее тон был резким и решительным. – Я почти не спала этой ночью. Наверное, я проведу в постели большую часть дня.

 Пэм ловко встряла в разговор:

 – О, миссис Клаппертон, мне так жаль. Нам очень хотелось, чтобы вы пошли с нами. Вы уверены, что прогулка не пойдет вам на пользу?

 – Абсолютно уверена, – еще более резким тоном ответила миссис Клаппертон.

 Полковник тщетно крутил ручку, пытаясь открыть дверь.

 – Ну что еще тебе нужно, Джон? Дверь заперта. Я не желаю, чтобы меня беспокоили стюарды.

 – Извини, милая, извини. Я просто хотел взять мой Бедекер[2].

 – Нет уж, тебе придется обойтись без него, – раздраженно оборвала его миссис Клаппертон. – Я не собираюсь ради этого вставать с постели. Уйдешь ли ты когда-нибудь, Джон? Дай же мне наконец спокойно отдохнуть.

 – Конечно, конечно, моя дорогая.

 Полковник Клаппертон отошел от двери. Пэм и Китти тут же завладели им.

 – Давайте отправимся немедленно. Как удачно, что вы не забыли свою шляпу. О боже… а ваш паспорт, наверное, в каюте?

 – Нет, как раз паспорт-то у меня в кармане, но… – начал полковник.

 Китти решительно взяла его под руку.

 – Слава богу! – воскликнула она. – Тогда вперед!

 Перегнувшись через перила, Пуаро наблюдал, как эта троица покидает корабль. Услышав слабый вздох за своей спиной, он обернулся и увидел мисс Хендерсон. Ее взгляд был приковал к трем удаляющимся фигурам.

 – Итак, они ушли на берег, – сказала она лишенным выражения тоном.

 – Да. А вы тоже собираетесь?

 Пуаро обратил внимание на ее элегантную сумочку и изящные туфли, а также на то, что она захватила легкую шляпку от солнца. Ее вид явно говорил о том, что она собралась на прогулку по Александрии. Тем не менее после почти не поддающейся измерению паузы она отрицательно покачала головой.

 – Нет, – сказала она. – Думаю, мне лучше остаться на борту. Мне необходимо написать множество писем.

 Она развернулась и ушла, оставив Пуаро в одиночестве.

 Ее место вскоре занял изрядно запыхавшийся генерал Форбс, только что закончивший свои утренние сорок восемь кругов по палубе.

 – Ага! – воскликнул генерал, заметив удаляющиеся фигуры полковника и двух девушек. – Вот так фокус! А где же мадам?

 Пуаро объяснил, что миссис Клаппертон пожелала отоспаться и провести день в постели.

 – Неужели вы верите этому! – Старый вояка хитро прищурил один глаз. – Наверняка она встанет ко второму завтраку… и если обнаружится, что этот бедный грешник удалился без разрешения, то прогулка для него явно закончится нагоняем.

 Однако предсказания генерала не подтвердились. Миссис Клаппертон не вышла к ленчу и вообще не выходила из каюты до четырех часов, когда полковник и его юные спутницы вернулись на корабль.

 Отдыхая в своей каюте, Пуаро слышал, как загулявший супруг с виноватым видом взывает к своей жене, стуча в дверь их каюты. Постучав несколько раз, полковник подергал за ручку двери и наконец позвал стюарда.

 – Эй, послушайте, вы не знаете, где моя жена? У вас есть запасной ключ?

 Пуаро быстро встал с койки и вышел в коридор.

 Новости распространились по кораблю со скоростью лесного пожара. Со смешанным чувством ужаса и недоверия пассажиры выслушивали известие о том, что миссис Клаппертон обнаружили мертвой в своей постели. Заколота в сердце каким-то африканским кинжалом. На полу ее каюты найдена нитка янтарных бус.

 Слухи порождали слухи. Были созваны и допрошены все торговцы украшениями, допущенные сегодня на борт корабля! Из ее каюты исчезла большая сумма денег, лежавших в комоде! Номера банкнот удалось установить! Нет, деньги, считай, пропали с концами! Украдено драгоценностей на целое состояние! Вообще ничего не украдено! Уже арестовали одного стюарда, и он признался в убийстве!

 – Чему же верить? – спросила мисс Хендерсон, остановив Пуаро. Лицо ее было бледным и встревоженным.

 – Милая сударыня, ну откуда же я могу знать?

 – Разумеется, вы знаете, – заявила мисс Хендерсон.

 Был поздний вечер. Большинство пассажиров разошлось по своим каютам. Мисс Хендерсон подвела Пуаро к паре кресел, расположенных на крытой палубе.

 – Так расскажите же мне все, – приказным тоном сказала она.

 Пуаро задумчиво посмотрел на нее.

 – Это весьма интересный случай, – сказал он.

 – Правда ли, что у нее украли какие-то баснословно дорогие драгоценности?

 Пуаро отрицательно покачал головой.

 – Нет, все драгоценности на месте. Хотя из комода действительно исчезла небольшая сумма наличных денег.

 – Теперь я никогда не буду чувствовать себя в безопасности на корабле, – с содроганием сказала мисс Хендерсон. – Есть ли хоть какие-то улики, подтверждающие, что убийство совершено кем-то из этих шоколадных дикарей?

 – Нет, – ответил Пуаро. – В общем, все это дело представляется мне весьма… странным.

 – Что вы имеете в виду? – резко спросила Элли.

 Пуаро развел руками.

 – Ну что ж… рассмотрим факты. Миссис Клаппертон была мертва уже по меньшей мере пять часов, когда обнаружили ее тело. Исчезло немного денег. Возле кровати на полу валялась нитка бус. Дверь была заперта, а ключ исчез. Окно открыто… именно выходящее на палубу окно, а не бортовой иллюминатор.

 – И что же дальше? – нетерпеливо спросила его собеседница.

 – Не думаете ли вы, что убийство, совершенное при данных обстоятельствах, кажется странным? Не забудьте, что все допущенные на корабль менялы и продавцы почтовых открыток и украшений хорошо известны полиции.

 – Тем не менее стюарды обычно запирают каюты, – напомнила ему Элли.

 – Естественно, чтобы предотвратить возможность мелкого воровства. Но мы имеем дело… с убийством.

 – О чем именно вы думаете, месье Пуаро? – Ее голос звучал немного напряженно.

 – Я думаю о запертой двери.

 Мисс Хендерсон поразмышляла над его словами.

 – Я не вижу тут ничего особенного. Преступник вышел из каюты, запер дверь и унес с собой ключ, чтобы оттянуть время обнаружения убийства. Очень разумно с его стороны, поскольку до четырех часов дня никто ни о чем не подозревал.

 – Нет, нет, мадемуазель, вы не совсем верно поняли направление моих мыслей. Меня интересует не как он вышел, а как он вошел.

 – Через окно, разумеется.

 – C’est possible. Но ведь оно очень узкое, и кроме того, как вы помните, по палубе постоянно ходят люди.

 – Ну, тогда через дверь, – раздраженно сказала мисс Хендерсон.

 – Вы упустили из виду одну деталь, мадемуазель. Миссис Клаппертон собственноручно заперла дверь изнутри. Она сделала это еще до того, как полковник Клаппертон сошел на берег сегодня утром. Он действительно пытался открыть дверь, поэтому нам известно, что она была заперта.

 – Чепуха. Вероятно, просто заело замок… или он не до конца повернул ручку.

 – Но мы знаем об этом не только с его слов. Мы действительно слышали, как миссис Клаппертон сама заявила об этом.

 – Мы?

 – Мисс Муней, мисс Креган, полковник и я.

 Элли Хендерсон постучала по палубе изящно обутой ножкой. Задумчиво помолчав пару минут, она сказала слегка раздраженно:

 – Итак, какие же выводы вы можете извлечь из этой ситуации? Я полагаю, если миссис Клаппертон могла запереть дверь, то она же могла и отпереть ее.

 – Верно, совершенно верно. – Пуаро с сияющим видом взглянул на нее. – И вы понимаете, к чему это может нас привести. Миссис Клаппертон сама открыла дверь и впустила убийцу. Теперь подумаем, стала бы она впускать к себе какого-то торговца украшениями?

 – Но, возможно, она даже не знала, кто это был, – возразила Элли. – Услышав стук в дверь, она могла встать и открыть ее… и тогда он ворвался и убил ее.

 Пуаро с сомнением покачал головой:

 – Но ее закололи, когда она спокойно лежала в постели.

 Мисс Хендерсон пристально посмотрела на него.

 – Так к какому все-таки выводу вы пришли? – отрывисто спросила она.

 Пуаро улыбнулся:

 – Ну, скажем, все выглядит так, будто она знала человека, которому открыла дверь…

 – Вы подразумеваете, – резковатым тоном сказала мисс Хендерсон, – что один из пассажиров является убийцей?

 Пуаро кивнул:

 – Такая версия вполне разумна.

 – А янтарные бусы брошены на пол для отвода глаз?

 – Именно так.

 – И деньги украли с той же целью?

 – Точно.

 После незначительной паузы мисс Хендерсон медленно сказала:

 – Я считала миссис Клаппертон весьма неприятной особой, и вряд ли на борту найдется человек, относившийся к ней с симпатией… Но ни у кого из нас не было причин убивать ее!

 – За исключением ее мужа, возможно, – заметил Пуаро.

 – Неужели вы действительно думаете… – Она нерешительно умолкла.

 – По-моему, пассажиры нашего корабля единодушны в том мнении, что было бы вполне справедливо, если бы полковник Клаппертон «объявил ей войну». По-моему, именно такое выражение я слышал.

 Элли Хендерсон выжидающе смотрела на него.

 – Но вынужден признать, – продолжал Пуаро, – что лично я не заметил ни малейших признаков воинственности или даже раздражения в добродушном поведении полковника. И что еще более важно, у него есть алиби. Он сошел на берег вместе с нашими девушками и не возвращался на корабль до четырех часов. К этому времени миссис Клаппертон была уже давно мертва.

 Немного помолчав, Элли Хендерсон мягко спросила:

 – Однако вы по-прежнему подозреваете… одного из пассажиров?

 Пуаро согласно склонил голову.

 Элли Хендерсон вдруг рассмеялась дерзким, вызывающим смехом.

 – Вашу версию, месье Пуаро, будет трудно доказать. Ведь на корабле так много пассажиров.

 Пуаро слегка поклонился ей.

 – Я процитирую фразу одного вашего знаменитого литературного детектива: «Элементарно, Ватсон, у меня есть своя система».

 

 Следующим вечером за ужином каждый пассажир обнаружил под своей тарелкой отпечатанную на машинке записку с просьбой прибыть в главную гостиную к 20.30. Когда все общество было в сборе, капитан поднялся на сценическую площадку, где обычно располагался оркестр, и обратился к собравшимся:

 – Леди и джентльмены, все вы знаете о случившейся вчера трагедии. Я уверен, что все вы будете рады содействовать поимке преступника, виновного в этом подлом убийстве… – Он сделал паузу и прочистил горло. – Среди нас находится месье Эркюль Пуаро, который, вероятно, известен вам как детектив, имеющий большой опыт в… э-э… подобных делах. Я надеюсь, что вы внимательно выслушаете все, что он скажет.

 Как раз в этот момент полковник Клаппертон, который отсутствовал за ужином, вошел в зал и присел рядом с генералом Форбсом. Он выглядел как муж, убитый горем, и даже отдаленно не напоминал человека, испытывающего огромное облегчение. Либо он был очень хорошим актером, либо действительно искренне любил свою жену.

 – Месье Эркюль Пуаро! – объявил капитан, спускаясь со сцены.

 Пуаро занял его место. С преувеличенно важным, почти комичным видом он приветливо улыбнулся аудитории.

 – Месье, мадам, – начал он. – Вы были крайне любезны, согласившись выслушать меня. Господин капитан сообщил вам, что я имею некоторый опыт в таких делах. И конечно, я придумал оригинальный способ, который позволит нам добраться до сути этого загадочного преступления.

 По его знаку стюард показал объемистый, бесформенный предмет, завернутый в покрывало.

 – То, что я собираюсь сделать, наверное, немного удивит вас, – предупредил Пуаро. – Вам может прийти в голову, что я большой оригинал или даже сумасшедший. И тем не менее я уверяю вас, что в моем безумии есть система, как гласит одна английская поговорка. – Он на мгновение встретился взглядом с мисс Хендерсон и начал снимать покрывало. – У меня здесь имеется важный свидетель, которому доподлинно известно, кто убил миссис Клаппертон. – Он изящно взмахнул материей, и перед глазами зрителей предстал скрытый под ним предмет – деревянная кукла почти человеческих размеров, в бархатном костюме с кружевным воротником. – Итак, Артур, – сказал Пуаро, ловко изменив голос – иностранный акцент совсем исчез, и он заговорил как коренной лондонец, с легким налетом кокни, – можешь ли ты рассказать… повторяю… можешь ли ты рассказать мне… все, что знаешь о смерти миссис Клаппертон?

 Кукла слегка качнула головой и, подрагивая нижней челюстью, заговорила резким и высоким женским голосом:

 – Что тебе нужно, Джон? Дверь заперта. Я не желаю, чтобы меня беспокоили стюарды…

 Послышался сдавленный крик, грохот перевернувшегося стула… Мужчина стоял, покачиваясь и прижимая руку к горлу… Он пытался что-то сказать… пытался… и вдруг рухнул на пол, упав головой вперед.

 Это был полковник Клаппертон.

 

 Пуаро и корабельный врач, склонившиеся над распростертым на полу телом, наконец поднялись с колен.

 – Боюсь, все кончено. Сердце… – коротко подытожил доктор.

 Пуаро кивнул.

 – Он испытал шок, увидев исполнение задуманного им плана. – Повернувшись к генералу Форбсу, Пуаро сказал: – Именно вы, генерал, подали мне ценную идею, упомянув о сцене мюзик-холла. Я ломал голову, думал, думал… и вдруг меня осенило. Предположим, что до войны Клаппертон был чревовещателем. В таком случае вполне можно было бы объяснить, почему трое людей слышали из каюты голос миссис Клаппертон в то время, когда она уже была мертва…

 Элли Хендерсон стояла рядом с Пуаро. Ее глаза потемнели от горя.

 – Вы знали, что у него было слабое сердце? – спросила она.

 – Подозревал… Миссис Клаппертон говорила мне о своем больном сердце, но мне показалось, что она относится к тому типу женщин, которые любят придумывать себе болезни. Потом я обнаружил обрывок рецепта с очень большим содержанием дигиталина. Дигиталин входит в состав сердечных лекарств, но она явно не принимала его, поскольку дигиталин расширяет зрачки. Ее зрачки всегда были узкими, но я обратил внимание на глаза ее мужа.

 – Значит, вы предполагали… что исход вашего представления может быть таким? – тихо проговорила Элли.

 – Не кажется ли вам, мадемуазель, что все закончилось наилучшим образом? – мягко сказал Пуаро.

 Он увидел, что глаза ее наполнились слезами.

 – Вы же знали… вы давно поняли… что я любила… Но он пошел на это не ради меня… Скорее всего, эти девушки… их молодость заставила его почувствовать свое рабство. Он захотел освободиться, пока не стало слишком поздно… Да, я уверена, что именно так все и было… Когда вы начали… подозревать его?

 – Его самообладание было слишком уж идеальным, – закончил Пуаро. – Какими бы обидными ни были высказывания его жены, они, казалось, совершенно не трогали его. Такое равнодушие могло означать либо то, что он уже настолько привык к ним, что они больше не обижают его, либо… Я выбрал альтернативное значение… и оказался прав… Кроме того, меня насторожило его стремление проявить себя в качестве фокусника… Вечером перед преступлением он сделал вид, что случайно выдал свой секрет. Но люди, подобные Клаппертону, ничего не делают случайно. Нужно было понять причину… Придя к выводу, что он был фокусником, люди вряд ли догадаются о том, что он был и чревовещателем.

 – То есть мы сейчас слышали голос… голос миссис Клаппертон?..

 – У одной из горничных оказался подобный тембр голоса. Я велел ей спрятаться за сценой и научил тому, что она должна сказать.

 – Это была ловушка… жестокая ловушка, – вскричала Элли.

 – Я не одобряю убийства, – отрезал Эркюль Пуаро.