- Эркюль Пуаро, #4
О книге
Один из лучших детективов Агаты Кристи — не только во всей серии об Эркюле Пуаро, но среди всех ее произведений, книга с совершенно неожиданной концовкой — финал настолько удивил и скандализировал публику в Англии при выходе книги (1926 год), что это сделало Кристи по-настоящему знаменитой писательницей.
1. Доктор Шеппард завтракает
Миссис Феррар умерла в ночь на четверг. За мной прислали в пятницу, семнадцатого сентября, в 8 часов утра. Помощь опоздала — она умерла за несколько часов до моего прихода.
Я вернулся домой в начале десятого и, открыв дверь своим ключом, нарочно замешкался в прихожей, вешая шляпу и плащ, которые я предусмотрительно надел, ибо в это раннее осеннее утро было прохладно. Откровенно говоря, я был порядком взволнован и расстроен, и, хотя вовсе не предвидел событий последующих недель, однако тревожное предчувствие надвигающейся беды охватило меня. Слева из столовой донесся звон чайной посуды, сухое покашливание и голос моей сестры Каролины:
— Джеймс, это ты?
Вопрос был явно неуместен: кто бы это мог быть, если не я? Откровенно говоря, в прихожей я замешкался именно из-за моей сестры Каролины. Согласно мистеру Киплингу, девиз семейства мангуст гласит: «Пойди и узнай». Если Каролина решит завести себе герб, я посоветую ей заимствовать девиз у мангуст. Первое слово можно будет и опустить: Каролина умеет узнавать все, не выходя из дома. Не знаю, как ей это удается. Подозреваю, что ее разведка вербуется из наших слуг и поставщиков. Если же она выходит из дома, то не с целью получения информации, а с целью ее распространения. В этом она тоже крупный специалист.
Поэтому я и задержался в прихожей: что бы я ни сказал Каролине о кончине миссис Феррар, это неизбежно станет известно всей деревне в ближайшие полчаса. Как врач, я обязан соблюдать тайну и давно уже приобрел привычку скрывать от сестры, что бы ни случилось, если только эта в моих силах. Однако это не мешает ей быть в курсе всего, но моя совесть чиста — я тут ни при чем.
Муж миссис Феррар умер ровно год назад, и Каролина упорно утверждает — без малейших к тому оснований, — что он был отравлен своей женой. Она презрительно пропускает мимо ушей мое неизменное возражение, что умер он от острого гастрита, чему способствовало неумеренное употребление алкоголя. Между симптомами гастрита и отравлением мышьяком есть некоторое сходство, и я готов это признать, но Каролина обосновывает свое обвинение совсем иначе. «Вы только на нее посмотрите!» — говорит она.
Миссис Феррар была женщина весьма привлекательная, хотя и не первой молодости, а ее платья, даже и совсем простые, превосходно сидели на ней. Но ведь сотни женщин покупают свои туалеты в Париже и не обязательно при этом должны приканчивать своих мужей.
Пока я стоял так и размышлял, в прихожую снова донесся голос Каролины. Теперь в нем слышались резкие ноты:
— Что ты там делаешь, Джеймс? Почему не идешь завтракать?
— Иду, дорогая, — поспешно отвечал я.
— Вешаю пальто.
— За это время ты мог бы повесить их десяток.
Что верно, то верно, она была совершенно права. Войдя в столовую, я чмокнул Каролину в щеку и сел к столу.
— У тебя был ранний вызов, — заметила Каролина.
— Да, — оказал я. — «Королевская лужайка». Миссис Феррар.
— Я знаю, — сказала моя сестра.
— Откуда?
— Мне сказала Энни.
Энни — наша горничная. Милая девушка, но неизлечимая болтунья.
Мы замолчали. Я ел яичницу. Каролина слегка наморщила свой длинный нос, кончик его задергался: так бывает у нее всегда, если что-нибудь взволнует или заинтересует ее.
— Ну? — не выдержала она.
— Скверно. Меня поздно позвали. Вероятно она умерла во сне.
— Знаю, — снова сказала сестра. Тут уж я рассердился:
— Ты не можешь этого знать. Я узнал об этом только там и ни с кем еще не говорил. Может быть, твоя Энни — ясновидящая?
— Я узнала это не от Энни, а от молочника. А он — от кухарки миссис Феррар.
Как я уже сказал, Каролине не требуется выходить из дома, чтобы быть в курсе всех событий. Она может не двигаться с места — новости сами прилетят к ней.
— Так отчего же она умерла? Разрыв сердца?
— Разве молочник тебе не сообщил? — саркастически осведомился я. Но Каролина не понимает сарказма.
— Он не знает, — серьезно объяснила она.
Я решил, что поскольку Каролина так или иначе все равно скоро все узнает, то почему бы не сказать ей?
— Она умерла от слишком большой дозы веронала. Последнее время у нее была бессонница. Видимо, она была неосторожна.
— Чушь, — сказала Каролина. — Она сделала это сознательно.
Странно, что когда вы втайне что-то подозреваете, то стоит кому-нибудь высказать подобное же предположение вслух, как вам непременно захочется его опровергнуть. Я негодующе возразил:
— Вот опять ты не даешь себе труда поразмыслить! С какой стати миссис Феррар кончать жизнь самоубийством? Вдова, еще молодая, богатая, превосходное здоровье. Нелепость!
— Вовсе нет. Даже ты должен был заметить, как она изменилась за последние полгода. Комок нервов. И ты сам только что признал, что у нее была бессонница.
— Каков же твой диагноз? — холодно спросил я.
— Несчастная любовь, я полагаю?
Моя сестра покачала головой.
— Угрызения совести, — изрекла она со смаком.
— Ты же не верил мне, что она отравила своего мужа. А я теперь совершенно в этом убеждена.
— По-моему, ты нелогична. Уж если женщина пойдет на убийство, у нее хватит хладнокровия воспользоваться его плодами, не впадая в такую сентиментальность, как раскаяние.
— Может, и есть такие женщины, — покачала головой Каролина, — но не миссис Феррар. Это были сплошные нервы. Она не умела страдать и захотела освободиться. Любой ценой. Мучилась оттого, что сотворила. Мне очень жаль ее.
Не думаю, чтобы Каролина испытывала сострадание к миссис Феррар, пока та была жива. Но теперь, когда та уже не могла больше носить парижские платья, Каролина была готова пожалеть ее. Я твердо заявил Каролине, что она несет вздор. Я был тем более тверд, что в душе отчасти соглашался с нею. Однако не годится, чтобы Каролина узнавала истину каким-то вдохновением свыше. Ведь она не замедлит поделиться своим открытием со всей деревней, и все подумают, что оно основано на моем медицинском заключении. Жизнь порой бывает очень нелегка.
— Вздор, — ответила Каролина на мои возражения.
— Вот увидишь, она оставила письмо, в котором признается во всем.
— Она не оставляла никаких писем, — ответил я резко, не сознавая, к чему приведут мои слова.
— А, — сказала Каролина, — значит, ты об этом справлялся? В глубине сердца, Джеймс, ты со мной согласен! Ах ты, мой милый старый притворщик!
— В подобных случаях необходимо рассмотреть и возможность самоубийства, — возразил я.
— Будет следствие?
— Может быть. Но если я смогу с полной ответственностью заявить, что это — несчастный случай, вероятно, следствия не будет.
— А ты можешь? — спросила Каролина проницательно.
Вместо ответа я встал из-за стола.
