Рождество Эркюля Пуаро

 – Пилар, я считаю, что лучше всего будет, если ты поживешь у нас, пока мы окончательно не решим, что тебе делать, – сказала Лидия Ли.

 – Ты слишком добра ко мне, Лидия, – тихо ответила девушка. – Ты так легко прощаешь.

 Лидия улыбнулась:

 – Я все еще зову тебя Пилар, хотя, наверное, тебя зовут иначе.

 – Меня зовут Кончита Лопес.

 – Кончита – тоже очень красивое имя.

 – Нет, ты действительно очень добра, Лидия! Но относительно меня можешь не беспокоиться. Я выхожу замуж за Стивена, и мы вместе едем в Южную Африку.

 Лидия продолжала улыбаться:

 – Ну, тогда все в полном порядке.

 – Поскольку ты так мила со мной, Лидия, – сказала Пилар почти застенчиво, – то разреши нам однажды приехать к тебе – может быть, на Рождество, и полакомиться тогда всеми этими сладостями, плумпудингом с изюмом, поразвешивать на елке блестящие шары и поделать маленьких снеговичков.

 – Конечно, вы должны будете приехать и отпраздновать с нами настоящее английское Рождество!

 – Как я рада! Видишь ли, Лидия, мне кажется, что в этом году Рождество не удалось.

 Лидия вздохнула:

 – Да, в этом году Рождество не удалось...

 Гарри сказал:

 – Ну, прощай и будь счастлив, Альфред. Я не буду больше докучать тебе своим видом. Я еду на Гавайи. Давно собирался осесть там.

 – Будь счастлив, Гарри. Будем надеяться, что тебе там понравится.

 Гарри, казалось, был смущен.

 – Извини, что я так часто высмеивал тебя, старина. Проклятая привычка у меня – смеяться над людьми. Все время так и хочется кого-то поддеть!

 Альфред попытался улыбнуться:

 – Я тоже должен научиться понимать шутки.

 – Ну, прощай и будь счастлив, – с облегчением вздохнул Гарри.

 – Дейвид, – сказал Альфред своему брату, – Лидия и я решили, что этот дом надо продать. Мне подумалось, что ты, наверное, что-нибудь захочешь взять из вещей. Например, скамеечку мамы или ее кресло. Ты ведь всегда был ее любимцем.

 Дейвид поколебался минуту. Затем медленно проговорил:

 – Спасибо, что ты подумал обо мне, Альфред, но я не стану ничего брать. Я не хочу ничего брать из этого дома. Лучше совсем порвать с прошлым.

 – Может быть, ты и прав, – согласился с ним Альфред.

 – До свидания, Альфред, до свидания, Лидия, – сказал Джордж. – Что за отвратительные минуты мы пережили! Сейчас пойдут разговоры, и все это дело получит огласку. Сагден – мой... гм... сын моего отца! Может, стоит попытаться уговорить его, чтобы он объявил себя коммунистом и сказал, что ненавидел отца как капиталиста? Или что-то в этом духе?

 – Милый Джордж, – возразила Лидия. – Неужели ты думаешь, что такой человек, как Сагден, и вправду станет лгать, чтобы пощадить наши чувства?

 – Гм... нет... гм... вероятно, нет. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Кроме того, этот тип, наверное, сумасшедший. Ну, прощай, живи счастливо.

 Магдалена сказала:

 – До свидания! На следующий год нам надо всем вместе провести Рождество на Ривьере или еще где-нибудь, где будет повеселее.

 – Это все зависит от того, какой будет курс валют! – ответил Джордж.

 – Милый, ну не будь же таким скаредным! – засмеялась Магдалена.

 ***

 Альфред вышел на террасу. Лидия склонилась над одним из своих садиков. Она выпрямилась, когда увидела, что он подходит к ней.

 – Ну вот, все и уехали, – сказал он со вздохом.

 – Да, слава богу.

 – Ты тоже, наверное, с удовольствием уехала бы отсюда? – спросил он.

 – А ты? Ты не хотел бы?

 – Я тоже с удовольствием уехал бы. Мы с тобой могли бы начать новую, прекрасную жизнь. А если останемся в этом доме, нас до смерти будут мучить кошмары. Слава богу, что все кончилось!

 – Да, благодаря Эркюлю Пуаро!

 – Ты права. Знаешь, прямо удивительно все сошлось после того, как он нам все объяснил.

 – Это, знаешь, как в разрезных картинках. Когда их собираешь и они уже почти готовы, остается еще несколько кусочков очень сложной формы, и уже совсем не надеешься, что их можно куда-то вставить, чтоб они подошли. И вдруг – раз! И все они быстро встают на место.

 Альфред немного помолчал. Потом произнес задумчиво:

 – Одно только остается мне неясным. Что делал Джордж после того, как позвонил? Почему он об этом не сказал?

 – Ты не догадываешься? Милый, да ведь это же совершенно ясно! Он рылся в бумагах у тебя в столе.

 – Нет, Лидия! Это невозможно! Такое не сделает ни один человек!

 – Джордж сделает! Он страшно любопытен во всем, что касается денег. Но он, конечно, в этом не сознался. Может, он и сознался бы, но только под присягой, как свидетель...

 – Ты что, делаешь новый садик?

 – Да, хочу сделать райский сад Эдема. Свою собственную версию: без змия, а Адам и Ева уже немолоды.

 – Милая Лидия, – мягко сказал Альфред – Ты была такой терпеливой и была так добра ко мне все эти годы.

 – Я ведь люблю тебя... Альфред!

 ***

 Полковник Джонсон произнес:

 – Всему приходит конец.

 Затем добавил:

 – Это просто ад какой-то! И повторил:

 – Да, всему приходит конец.

 Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на Пуаро, как бы умоляя о помощи.

 – Дорогой мой! Куда катится полиция?

 – У полицейских тоже есть личная жизнь! Сагден был очень гордым человеком.

 Полковник Джонсон, полный отчаяния, покачал головой. Чтобы как-то дать выход своим чувствам, он пнул буковое полешко, и оно полетело в камин, где полыхал огонь. Потом проворчал:

 – Я ведь всегда говорил – нет ничего лучше огня в камине.

 Эркюль Пуаро, который чувствовал спиной и затылком холодный сквознячок, подумал про себя. «Нет уж, центральное отопление, и только центральное отопление...».